Chapitre 3: Глава 2
Когда Маша вылезла и выпрямилась, стало ясно, что под правым колесом никакой собаки нет. Там сидел человек, Маше были видны седые космы и плечи серого плаща, обсыпанные перхотью.
— Фу! — произнесла она с облегчением. Голова сидящего повернулась и на нее глянули серые глаза с красными прожилками.
«Ясно. Алкаш. Сейчас будет просить на поправку здоровья. И как я его не заметила?!»
Этот развод богатых лохов был возле этого престижного фитнес-центра делом обычным. Потрепанные мужики и бабы кидались под роскошные машины, вызывая у их владельцев мини инфаркты. Обычно дело заканчивалось небольшой суммой, которую те, кто “попал под машину” быстренько тратили в соседней пивной.
Она обошла капот, глаза мужика все это время следили за ней.
— Как вы тут оказались?
Маша смотрела на него, с трудом сдерживаясь, чтобы не наорать.
Мужик стал вставать, будто складная конструкция — циркулем согнулись ноги, оттопырились острые локти. Когда поднялся, оказался с нее ростом. «Ну и как я могла его не заметить? Бред какой–то!»
В сером и мятом одеянии, длиной ниже колен, человек был похож на дяденек в парке, что распахивают плащ, идя навстречу одинокой женщине, а чаще — девчонке. На дяденек–эксгибиционистов.
Красные глаза и помятое лицо симпатии не вызывали. Маша поморщилась, но спросила,
— Я вас не ушибла?
«Ох, да дам я ему денег, если и правда ушибла!»
Но мужик, тщательно подбирая слова, будто говорил на незнакомом языке, ответил,
— Нет, все в порядке.
Уставился немигающими глазами, ловя ее взгляд и спросил,
— Как вы спали сегодня?
«ООО! Чушь какая!» — возмутилась про себя Маша, а вслух сказала,
— Я хорошо спала сегодня.
При этих словах серый человек недоверчиво качнул головой.
— Я могу вам чем–то помочь?
Маша переминалась с ноги на ногу — тренер мозг выест, если она опоздает.
— Ну что вы, — махнул он изящной кистью. Пальцы были с ясно видными суставами и такие бледные, будто никогда солнца не видели.
«Серое дитя подземелья», — подумала Маша.
Человек не вызывал ничего, кроме брезгливости. Нелепая помеха перед ее ежедневным фитнесом.
Она вернулась и взяла из машины сумочку. Повернулась к сияющему зданию спортивного центра. А когда проходила мимо серого человека, он начал нараспев читать стихи. Но она не стала вслушиваться. Что это бледное существо может сказать?
Поднимаясь по ступеням, Маша усилием воли стерла с лица гримасу брезгливости.
Кивнула и улыбнулась девушке на ресепшн, вошла в зал и наткнулась на тренера. Невысокий человечек, без особых мускулов, он считался лучшим тренером, но какой же зануда! Шел навстречу и смотрел на часы.
— Минута всего, Николай Лексеич! — издали крикнула Маша.
— Ты должна понимать, Марья, что каждая минута в зале должна быть потрачена тобой с пользой. Согласна?
— Так точно.
Жесткая щеточка усов тренера возмущенно топорщилась. В руке, как всегда, резиновый эспандер. Похоже, выпускает он его из рук только во сне.
Тренировка началась под монотонную речь тренера. Поначалу Маша еще думала «Какой же ты душнила!» А потом перестала думать, сосредоточившись на мышцах. Да, Николай Лексеич был редким душнилой, но те, кто добивался чести у него тренироваться, форму имели идеальную.
— Чуть согни колено и почувствуй нижнюю часть икроножной. Почувствовала?
— Да, — пыхтела Маша.
Наконец занятия на тренажерах закончились, тренер вновь глянул на часы,
— У тебя три минуты отдыха, потом беговая дорожка.
— Угу, — выдохнула Маша. За три минуты шестой пот, который с нее согнал Лексеич, высохнет, а седьмой появится уже на дорожке.
Она встала на беговую, почувствовала подошвами ребристую поверхность, включила приборы. Этот заключительный бег ее самое любимое время. Можно бежать механически, думать о чем хочешь.
«Что–то совсем недавно произошло неприятное. Осадочек какой–то», — думала она, — «Ах да, бомж в сером плаще под колесом ее машины».
Конечно, на бомжа наплевать и забыть. Но никак не уходил неприятный осадок. И Маша, мысленно отплевываясь, то и дело про серую помятую физиономию, под стать плащу, вспоминала.
Да что ж это! Что ей, больше думать не о чем? Чего она никак не выкинет из головы этого попрошайку?
«Не просил же ничего», — пришла мысль. И она силком выпихнула любые воспоминания — где этот мятый дядька, а где она, чтобы еще думать о нем?!
Лучше думать о Романе. О–о–ох, мысли о нем, что бы она ни делала, с кем бы ни говорила, фоном вертятся, никуда не уходят, с ней постоянно.
Потому что она влюбилась.
Говорят, это химия. Гормоны, сошедшиеся звезды, фазы Луны. Когда не можешь устоять. Как ни уговариваешь себя быть сдержанной. А представляешь его руки — и сердце бьется сильней, вспоминаешь прикосновения — и бросает в жар. И что с этим делать?
Она, конечно, позвонила детективу, визитку которого дал Илья, и тот принес неожиданное резюме. Ее Роман сидел за мошенничество в особо крупных размерах. Но женщин он не обманывал. Государство — да. И то — чужое.
Она спросила его в лоб, и он четко рассказал ей схему, по которой получил кучу миллионов. Стало ясно, что запоздавших купцов на пустынной дороге и бедных сирот он не грабил. А, пользуясь недюжинными знаниями в IT–сфере, обчистил иностранный банк. Схема была остроумная, но это все, что Маша смогла оценить. Детали были ей недоступны, у нее же не было таких знаний программирования и электронных платежных систем, как у него.
Роман часто куда–то пропадал. Говорил, что пытается вернуть хотя бы часть денег, обильно сыпавшихся в его карман до отсидки. Она верила и не верила, изводилась, ревновала. И не решалась поручить слежку своему детективу. Потому что боялась, если он изменяет и она об этом узнает, то все кончится. И она останется без его рук, губ, глаз, интересных рассказов.
Дергалась, когда он долго не звонил, клялась, что не возьмет трубку. И бросалась к телефону, сбивая все на пути. Или постоянно носила трубку в руке, чтобы не пропустить его покашливания и протяжного,
— Аллоу!
Все обещания прекратить это наваждение летели в тартарары. И начинала кружиться голова от его горлового смешка и слов,
— Я уже еду.
Она читала и перечитывала «Театр» Сомерсета Моэма. То место, где Джулия выбрасывает ключ от любовного гнездышка. Артистичный жест, показывающий, что сексуальные отношения в ее жизни не главное. Главное — творчество. Коему связь с молодым любовником мешает.
Роман был старше нее на два года, да и творчеством ее позирование для рекламы дорогих брендов назвать было проблематично. Но она боялась того чувства, которое испытывала. И, как ни пыталась вдохновиться поведением великой актрисы Джулии Ламберт, получалось это у нее ровно до того момента, как раздавался звонок.
«Надо немедленно подумать о чем–то хорошем», — сказала себе Маша, перебирая ногами по чуть слышно гудевшей беговой дорожке. «О! Музыка!» Она вставила штекер в смартфон, лежащий в кармане худи, наушники в уши, зазвучал четкий ритм Доктора Дре.
Все–таки хорошо, что у нее есть спорт, что она давно и успешно строит свое тело. И это строительство приносит денежки, бабки, бабосы, тугрики, баксы. Она, не задумываясь, вкидывает в себя нужную еду. Белки–жиры–углеводы выверены и взвешены. Контейнеры с едой всегда наготове, чтобы ровно через три часа опустошиться по сигналу легкого чувства голода.
Ее внешностью занимаются лучшие специалисты. Платиновые локоны до пояса раз в неделю тщательно моет и подравнивает чудесный парикмахер. Когда мужчина не совсем мужчина, получается личность с несравненным вкусом.
Ее сияющие глаза в длинных черных ресницах, меняющие цвет от эмоционального состояния — светло–голубые в гневе и насыщенно синие — когда она плачет, не требуют особого макияжа. И все же визажист умудряется сделать их выразительней, больше, проникновенней.
За состоянием ее, от природы розовой, кожи, следит косметолог, в руки которой стремятся попасть все богатые красавицы города. И Маша с удовольствием отдает себя в ароматные объятья косметологини, зная, что выйдет из них преображенной и еще более желанной.
Над продвижением ее страницы в Известной Социально Сети хлопочет куча народу. Они составляют графики, следят за лайками, шерами, подписчиками, комментами.
И все бы хорошо, а плакать хочется. Она влюблена. И, по идее, должна быть счастлива. Да, где там…
Что интересно, ее возлюбленный не притворяется. Маша же видит, что он искренний. И это подкупает. Она, было, решила, что, наконец, идеального мужчину нашла.
«А такие бывают?» — подошвы кроссовок размеренно и негромко вбивают в дорожку вопрос. Та–ки–е бы–ва–ют?
Похоже, она просто уговаривает себя, что все отлично, глупо притворяется. А это, скорей всего, не так. И ее мужчина, умеющий показать ей небо в алмазах, вовсе этого не умеет. Просто она выдает желаемое за действительное, своей влюбленностью легко добывает алмазы и разбрасывает их по небу.
Как всегда при беге, в голове прояснилось. И появилась четкая мысль: «У него есть другая!» Это понятно по мельчайшим нюансам в поведении. Да–да!
Например, он ее никогда не называет по имени. Придумывает забавные прозвища. Маша улыбнулась, вспомнив. «А это, чтобы не запутаться в своих многочисленных женщинах!» — убрала она улыбку.
Или например, как он доволен последнее время, читая смс от кого–то, ухмыляется, руки потирает.
Когда поздно вечером из его телефона исходит характерный звук пришедшего сообщения, Маша привычно изображает равнодушие. Но его ухмылка во время чтения сомнений не оставляет. Баба пишет! И разве это нормальные отношения, что она притворяется и задать вопрос не смеет? Она никогда еще никого не ревновала! Чувство это ужасное, унизительное!
Ноги напрягались и расслаблялись в ритме речитатива Доктора Дрэ в наушниках, под мышками появился пот. Она будет бежать, пока по спине не потечет ручеек и полотенце на шее не впитает его, согревая кожу.
Маша повернула голову, не прекращая перебирать ногами. Окинула взглядом огромный зал.
Ряд беговых дорожек почти пуст. Маячат в противоположном конце зала два качка, перекатываются мускулы на депиллированных ногах, звенит штанга, гулко стучат гантели. Мальчики хорошие, но играют за другую команду, хоть и не афишируют свои отношения.
По залу разбросаны синие фитболы, грудой лежат блины разного веса, сияют хромом тренажеры.
Здесь так все знакомо! Тренировки: понедельник–среда–пятница, понедельник–среда–пятница. Уже шесть лет, без пропусков.
«Не хочу я никаких тренировок, я его хочу», — подумала Маша и тут же одернула себя: «Опомнись, идиотка! Еще не хватало из–за несчастной любви денег лишиться!»
Обычно тренировка успокаивает, но сегодня что–то совсем хреново, потому что…
Ее сокровище ночью встало и пошло в кухню — переписываться. На цыпочках вышел Роман ее возлюбленный и тихо смартфоном щелкал. Но она проснулась и лежала с открытыми глазами, глядя в потолок и думая: «Это нужно прекратить, раз и навсегда. Прямо сейчас. Встать, выйти на кухню и сказать ему, чтобы убирался. Или завтра же поговорить со своим детективом, велеть отследить эти эсэмэски. И будь что будет».
Но когда он пришел возбужденный, прохладный снаружи и горящий внутри, она поддалась его рукам с мыслью: «Ах, как же я его люблю!»
Фу, противно как! Маша ускорилась. Доктор Дрэ уже не подходил своим размеренным ритмом к такому быстрому бегу. Но останавливаться, чтоб найти другую мелодию, она не стала. Ей нужно выбегать эти свои унизительные отношения, вымотаться до предела, чтобы ничего и никого не хотеть. А потом — бассейн. Километр или два, насколько дыхалки хватит.
Она выключила музыку, наушники повисли безвольными веревочками. Фитболы, отливающие синим металлом, замелькали быстрее. Маша увеличила скорость. Она еще никогда не бегала так быстро. Вот бы бежать–бежать и упасть замертво. И все проблемы решены.
Вдруг будто засовы в сказочном замке лязгнули плафоны на потолке и все разом погасли. Дорожка резко остановилась. Зал погрузился в темноту, что–то крикнул один из качков на другом конце зала, и стало очень тихо.
Маша ухватилась за рукоятки, прибавила темп, перебирая ногами по неподвижной дорожке из последних сил. Плевать, что нет света! Сейчас починят. Она побежала свою”смертельную милю”. Так ее называют опытные спортсмены. Ни один тренер не дал бы ей это сделать: когда ногами пытаешься запустить неподвижную беговую дорожку. Это практически невозможно и, конечно у Маши ничего не получалось. Но она все вбивала кроссовки в резину, нажимала всей ступней, будто хотела раскрутить вокруг оси земной шар.
Она бежала, сжимая рукоятки вспотевшими ладонями, хватая воздух открытым ртом. Сердце колотилось в горле, дышать становилось все труднее. Кроссовки глухо били по дорожке, звук эхом отдавался в затихшем зале. Она прошептала,
— Буду бежать, пока не лопнет сердце!
И возмущенно одернула себя,
— Тебе жить надоело?
И тут в лицо ударил холодный ветер, ноги в мягких кроссовках ощутили вместо гладкого покрытия колдобины и ухабы. Рукоятки исчезли.
Маша, хватая воздух вытянутыми руками, пытаясь удержать равновесие, полетела вперед, споткнулась о большущий камень, охнула, упала. Ладони обожгло.
Она лежала носом в землю, с открытым в крике ртом, на зубах скрипел песок. Замерла, прислушиваясь. Перевернулась на спину, напряженно глянула в темное небо. В легкие вошел нереально чистый воздух. Пахло ромашками и полынью.
Над ней висели крупные звезды и всходила над горизонтом желто–зеленая, как сердцевина ромашки, стареющая луна.
«Луна пахнет ромашками и полынью»,— подумала она. И следом: «Господи! Где я?»
État de l’alimentation hebdomadaire
-- Classement
Power Stone 
-- Power
stone